История: Эль-Джем, Сфакс и Керуан
Очень многое напоминает о древнем Риме. Сохранившиеся культурные памятники представляют собой причудливую смесь римской, египетской и берберской культур. Много исторических развалин, в Большом музее в Суссе представлена огромная коллекция из остатков мозаик, барельефов и статуй, в рисунках и статуях тоже встречаются самые разнообразные мотивы, а сам музей расположен в больше чем тысячелетнем здании. Но в современном Тунисе ничего не напоминает о древних культурах.
Мы брали двухдневную обзорную экскурсию по Тунису, включавшую в себя посещение трех городов, пустыни с оазисом, встречу рассвета на солончаке и сафари на джипе. Очень хорош был гид: местный, именем Али, бегло говорящий по-русски, но нередко допускавший смешные стилистические ошибки, вроде: «за красивую девушку платят большой выкуп, а бывают девушки, которых еще называют чмо болотное, такие стоят дешевле». При этом он очень хорошо знал местную специфику и мог ответить на любой вопрос: как социально-исторического, так и бытового плана.
Замечательный гид Али
В Эль-Джеме расположен третий в мире по величине и сохранности римский амфитеатр. Ему больше полутора тысяч лет, но сохранился он почти прекрасно. На меня произвел сильнейшее впечатление, за полчаса я истратила больше сотни кадров. Передать впечатление словами затрудняюсь. Лучше это увидеть. А сам город очень напоминает Сусс.
Совсем по-другому выглядит Сфакс – второй по величине город Туниса, центр образования и, возможно, производства (во всяком случае, добычи фосфатов и выращивания оливок). Жителей Сфакса в Тунисе воспринимают так же, как в России москвичей: сами они считают свой город кормильцем всей страны ну и так далее, и тому подобное. Ничего интересного с исторической точки зрения в Сфаксе нет. В окрестностях его расположены оливковые рощи. Деревья в них растут на большом – метра 3-4 - расстоянии друг от друга. Как объяснил Али, если их посадить теснее, им не будет хватать воды. Зато проблема прополки в оливковых рощах явно не стоит: между деревьями земля сухая, выжженная, красноватого или желтоватого цвета, так что непонятно, как что-то вообще может вырасти на такой. До четырехлетнего возраста за оливковыми деревьями ухаживают, поливают; впоследствии дерево растет само и дает в год до шестидесяти килограммов оливок. В целом Сфакс очень напоминает европейские города.
Третий тип тунисских городов был представлен Керуаном – городом подчеркнуто мусульманской культуры, где родился один из спутников пророка Магомета. Среди туристов он прославлен, в первую очередь, коврами и керамикой. Там же есть и большая мечеть, с высоты которой открывается красивая панорама.
Картаж – современный город, построенный на месте Карфагена – судя по рассказам, очень похож на Сусс и Эль-Джем. Если верить путеводителям по Тунису, посмотреть там стоило только раскопки Карфагена в пригороде, которые, к тому же, еще и нельзя фотографировать. Поэтому в Карфаген мы не поехали – памятников римской истории и без того хватало по всей территории страны.
Неподалеку от Сусса расположен также Порт-Аль-Кантави – курортное местечко, специально оборудованное для туристов. Там посажены красивые газоны, оборудован аквапарк, ботанический сад и даже бьют фонтаны. В аквапарке Кантави я разговорилась с одной девицей примерно моего возраста: как выяснилось, она вышла замуж за тунисца, получила вид на жительство и даже нашла работу. Родом она была с Украины. На мой вопрос «С кем же ты здесь общаешься?» ответила, что в Тунисе остается очень много русских девушек.
Порт-Аль-Кантави
Полупустыня: звездные войны и жилища троглодитов
Путь от Сфакса до оазиса Габес («ворот пустыни») проходил через, как легко догадаться, полупустыню. Когда закончились оливковые рощи Сфакса, начались желто-красные предгорья Атласских гор с одиноко торчащими финиковыми пальмами. Нередко эти горы были пересечены непонятными каменными кладками, при ближайшем рассмотрении – искусственно сделанными. Кто их делал и зачем – неизвестно. Там было очень жарко; от жары и солнца спасал, казалось, только свободный закрытый льняной костюм и купленный по дороге берберский платок. Но полупустыня не идет ни в какое сравнение с пустыней! Трудно даже предположить, почему они так похоже называются.
За фотографию с ястребом с меня взяли два динара. Не то чтобы фотография мне очень была нужна, но это был простейший способ отвязаться от настойчивого сервиса.
В полупустыне были расположены жилища берберов, или троглодитов (не знаю уж, кто их так назвал): высеченные в скале пещеры. Али долго рассказывал нам о том, что берберы сохранили свой древний пещерный образ жизни, и даже современный язык берберов по звучанию очень близок к древнеегипетскому. Интересно, откуда можно было узнать, как звучал древнеегипетский язык? По лицу берберы больше других тунисцев напоминают европейцев, и кожа у них светлая.
Почти как у меня, и тип лица едва ли не славянский.
Вопреки ожиданию высеченные в скале жилища берберов показались мне вполне приемлемыми: они идеально сохраняли от жары и маскировались от нападений. Там даже был природный холодильник: расположенная выше и глубже отдельная маленькая пещерка.
Холодильник.
Жилища большинства современных тунисцев тоже устроены, по нашим меркам, нестандартно: помимо того, что все окна снабжены деревянными ставнями, похожими на жалюзи, дома, особенно небольшие, часто бывают обнесены дополнительной высокой стеной, расположенной в двух-трех метрах от основного здания. При такой конструкции свет в дом попадает, а солнце – нет. За счет этого у нас поначалу создавалось впечатление, что дома нежилые: по вечерам электрические лучи тоже не попадают на улицу. В домах редко стоят диваны и кровати: есть только стулья для сидения и циновки для сна.
В посещенной нами пещере располагался и так называемый «берберский трон» - широкий пень, обточенный в форме стула со спинкой. Говорят, если на нем посидеть, в течение месяца выйдешь замуж. Мы с Настасьей посидели – теперь ждем результатов.
Настя на берберском троне
Пустыня Сахара, или
Как исполнилось предсказание берберского трона
Габес – небольшой (100 000 жителей) городок с «трехслойным» (самый распространенный тип) оазисом, где сверху растут финиковые пальмы, во втором слое – южные фрукты вроде гранатов, грецкие орехи; в нижнем слое растут овощи. Воду в оазисе добывают бурением скважин, часто на глубину 5-7 километров; поднятая из скважин вода бывает горячая (70 градусов) и соленая. Вода из крана тоже идет соленая, не питьевая. Работа в таких оазисах сводится к прогулкам туристов по пустыне и уходу за растениями. Неподалеку, в нескольких километрах вглубь пустыни, есть еще несколько поселков поменьше. Интересно, зачем люди ходят в пустыню? Сейчас как будто можно найти менее травматичные пути. Хотя, может быть, в Южную Африку таких путей не проложено. Надо будет при случае съездить в Южную Африку.
Для двухчасовой поездки на верблюдах по пустыне всей нашей группе выдали бедуинскую одежду: широкое полосатое платье и чалму, позволяющую при необходимости закрыть все лицо.
И, честно говоря, я не знаю, как можно его передать. Многие спрашивают: ну и что ты там увидела-то, в этой пустыне? ну, песок, а что дальше?
Может быть, дело именно в том, что я не знаю, что там – дальше. Минут через пятнадцать глаза привыкают к солнцу, а весь организм – к жаре, и возникает непреодолимое желание идти вперед, вглубь пустыни, ну и что, что там жарко и воды нет, на верблюде, пешком, все равно, только бы идти дальше туда, в пески... А тут еще погонщик бормочет под нос: «La deserte, c’est magnifique»1.
Но ведь и правда!
Помню, в мои девятнадцать, когда впервые в сознательном уже возрасте попала в горы, я заболела горами и постоянно хотела туда вернуться. Так вот, ощущение пустыни еще сильнее, а ведь и я сейчас куда как менее впечатлительна. Обязательно съездите посмотреть на пустыню. И обязательно сходите второй раз в пустыню ночью.
Пустыня начинается резко, как обрыв. С одной стороны забора – городской пейзаж, за четыре дня ставший относительно привычным, с другой – песок и солнце. В самом начале «пустынной» стороны забора – лежбище верблюдов.
Али научил нас понятным верблюдам словам, аналогичным нашим «но» и «тпру»; так же, как и кони, верблюды эти слова полностью игнорировали. Погонщики, в зависимости от обстоятельств, только шипели на них по-разному.
Одногорбый верблюд высотой примерно с двух наших коней. Кстати, как рассказал мне погонщик, разводят преимущественно верблюдиц, а имена им давать не принято. Живут они 25-30 лет, для верховой езды используются, начиная с четырех лет и до самой смерти. Верблюды не болеют и не жалуются на тяжелую жизнь; когда приходит их время, они молча ложатся на колени и умирают. На задней ноге или на шее у всех верблюдов огромное клеймо. Как объяснил погонщик, если клеймо сделать меньше, его не будет видно издалека, тогда кто угодно может украсть верблюда и ездить на ворованном: не заметят.
Мой верблюд сначала шел не в связке, как другие, а в одиночку, я даже подумала, что это, наверное, какой-то буйный, неуживчивый верблюд. Потом к ней сзади привязали еще одного белого верблюда, как оказалось – ее дочку. Дочка всю дорогу ласкалась к маме и терлась об нее головой; таким образом, у меня были все шансы ее погладить и хорошо рассмотреть. Нос у верблюдов устроен примерно так же, как у морских млекопитающих: сразу же после вдоха и выдоха ноздри плотно закрываются, сохраняя влагу и естественную температуру.
Мамина дочка.
Ну, в общем, это традиционно началось с восхищения пустыней, потом перешло на жизнь верблюдов, потом – на жизнь людей в пустыне. Я, говорит, каждую ночь ложусь спать в пустыне, здесь так прекрасно. А ты приезжай с друзьями сюда в октябре, здесь будет еще лучше. А вот еще хочешь, выходи за меня замуж, сама все узнаешь.
Жених. На самом деле ему не более сорока лет, судя по разговору. Все-таки пустыня и бедность старят людей.
Погонщик спросил, в каком отеле я живу, и позвал вечером погулять по пустыне. Сказал, что подойдет к отелю в девять часов. Поскольку подобных предложений в день редко поступало менее двадцати, я его проигнорировала, так же, как и остальные девятнадцать. Мы ужинали до полдесятого, потом купались, потом прошлись по отелю. Выяснилось, что в солнечной Сахаре я обожгла веки; раздраженные глаза начали больно слезиться. Но все же мы с Настей решили пойти погулять. И каково же было мое удивление, когда из-за угла вынырнула темная фигура, обратившаяся ко мне на ломаном французском: «Я погонщик верблюдов, ты меня помнишь?»
До сих пор ломаю голову: как он мог узнать меня? Я была закутана по самые глаза, видел он меня на слепящем солнце, когда и увидеть-то ничего невозможно – а узнал потом в полной темноте, да еще и с видоизмененными сильно распухшими глазами. Настя говорит: по голосу. Может быть. И все-таки: как-то по-другому у них глаза устроены. А Эдип вот с открытыми глазами нырял в соленую воду за морскими ежами – между прочим, довольно глубоко – и ведь видел там, на дне, этих самых ежей. Я потом тоже смогла плавать под водой с открытыми глазами, но ежей, конечно, не разглядела.
Тут самое время вставить лирическое отступление про людей цивилизации и людей природы. Мы ведь в своей Москве не можем и половины того, что умеют они: какими же недоделанными уродцами мы должны им казаться! Глаза не смотрят, ноги не бегают, руки не плавают, даже в бильярд сыграть толком не можем! Кстати, тот же Эдип без видимого усилия разбивал головой арбузы. После этого арбузы ели, не разрезая, а прямо откусывая от полученной половины/ трети/ четверти и пачкая лицо в арбузном соке. Всем участникам действа при этом весело, все хохочут. На этой светлой эмоциональной ноте мы с Настей к концу поездки почти привыкли к подобной манере поедания, но бить арбузы головой так и не решились.
То, что погонщик ждал меня больше двух часов, удивило меня гораздо меньше, поскольку развлечений в оазисе все равно никаких. Правда, к моему огромному сожалению, Настя идти со мной (точнее, с погонщиком) в пустыню категорически отказалась. А в пустыню очень хотелось. Поэтому пришлось идти вдвоем.
На этом месте все обычно начинают спрашивать: а не сошла ли я с ума? Вот уж не знаю, по мне так – с детства такая была, во всяком случае, к вопросу этому давно привыкла. Ну, у меня же была возможность убедиться в миролюбии местных жителей. Что бы я им не заявила, они неизменно отвечали мне: «Comme tu veut»2. Даже если я говорила «отстань»/ «перестань спрашивать»/ «оставь меня в покое». В общем, не страшно с ними было. А в пустыню хотелось. Помните же, как я заболела горами. И я пошла.
Бог мой, как же там было красиво! «Звездные войны» - жалкое подобие; и то я думала, что показанное там звездное небо – компьютерная программа. Точно я не знаю, но допускаю, что эти кадры могли сниматься в ночной Сахаре. Только нужно сделать большую-пребольшую поправку на несовершенство съемочной аппаратуры.
Отдельной песни заслуживает песок Сахары. Я съезжала на попе с барханов, зарывала руки в песок, каталась по нему «колбаской», но когда вернулась в отель, руки у меня были чистые, волосы чистые, ногти белоснежные, и костюм сиял первоначальной свежестью. Скажите мне, пожалуйста, кто придумал, что песок грязный и от него надо отмываться? Песок Сахары – солнечно-желтый, прозрачный, удивительно чистый и нежный. Может быть, это от того, что в него практически не попадает влага.
Но даже песок Сахары не может сравниться с небом Сахары! Создается впечатление, что можно разглядеть движение звезд. А самые крупные из них были окружены «короной» - красивым сияющим ореолом, увеличенным с западной (всегда только западной – поэтому я связываю оптический эффект с движением Земли) стороны.
Звезды мерцали и переливались, далеко, близко, везде. Наверное, за всю свою жизнь я не видела такого количества звезд. Очень красиво смотрелись наплывы тумана, и между ними тоже проблескивали звездные короны.
Жара спала, было приятно тепло. Я сидела на бархане и смотрела в звездное небо. Первое время погонщик тихонько ныл в ухо про то, как я ему в сердце запала; потом, видно ему надоело, он свернулся в клубочек, и сказал, чтобы я разбудила его, когда мне надоесть сидеть. И ведь действительно – уснул.
Не знаю, сколько я там просидела, по приблизительным подсчетам – часа полтора. В Африке не очень длинный световой день – видимо, сказывается близость к экватору. Даже в начале июля ночь продолжалась около десяти часов: начиналась около восьми вечера и заканчивалась примерно в шесть утра. Потом я благополучно и без приключений вернулась домой; погонщика, разумеется, никогда больше не встречала.
Ночью проснулась от невыносимой жажды. Очень давно перед этим мне не было ТАК плохо. Но воды не было, взять ее было негде, а из крана она текла соленая.
На мое счастье, часа через три наступило утро.
Солончак и водопад
Утром мы встречали рассвет на солончаке. Когда-то в доисторические времена там было море; потом море отхлынуло, а соль от него – осталась. В более поздние времена солончак сгубил кучу народу: заблудившихся в огромном солончаке ждала страшная смерть. После ночной жажды мысль о солончаке меня пугала; радовала мысль о рассвете.
На большей части площади солончака соль расположена вперемежку с песком, однако встречаются и отдельные большие слитки, и просто россыпи соли. Соль бывает белая и красная; добывают и ту, и другую.
К особым достопримечательностям солончака можно, наверное, отнести слепленного там большого соленого верблюда.
На рассвет я истратила не меньше пятидесяти кадров. Потом нас разместили в джипах (закрытых) и повезли в еще один круиз по пустыне. Хотя джипы – это, конечно, не верблюды.
Мы проехали по финиковым джунглям, потом по барханам, потом выехали на ровную дорогу. Потом дорога привела нас к водопаду в горах.
К водопаду вела большая и явно очень старая лестница. Было очевидно, что каждая, обнаруженная в этом месте капля воды представляла собой драгоценность: вокруг нее буквально возводились целые города.
Обойдя два водопада, мы к обеду добрались до Керуана, а к вечеру – до отеля. После чего отправились на день рождения Эдипа играть в настольный футбол.
Нина, или
Русские в Тунисе
Так по-арабски пишется мое имя. Люблю эту фотографию.
Пожалуй, тем, кто хочет в отпуске увидеть прежде всего сервис и хорошие условия проживания, я не готова рекомендовать поездку в Тунис. Но не так давно, обсуждая наш отдых с Настей, я поняла: ведь если бы мы жили в шикарном отеле с прекрасным питанием, мы бы и не увидели ничего из вышеописанного, не получили таких впечатлений и таких эмоций.
Из наших соотечественников, встреченных в отеле и экскурсионном автобусе, мало кто разделял наши эмоции. Впрочем, отели с высоким уровнем обслуживания тоже встречаются, хоть и за другие деньги. А вот менять национальный менталитет специально для русских туристов вряд ли кто будет, так что придется полюбить то, что есть. Но ведь и русские не меняют менталитет, отправляясь в поездку! Они напиваются в самолете, ругаются с местными жителями и не хотят учить язык.
Там было достаточно моря и солнца, истории и экзотики. Но, несмотря на многочисленные просьбы о повторном приезде, вряд ли я когда-нибудь еще вернусь в Тунис – нужно успеть посмотреть еще много других миров.
1 Как прекрасна пустыня! (фр.)
2 Как хочешь (фр.)
Часть первая: Впервые за границей. Часть вторая: Люди в Тунисе
Вторая поездка в Тунис шесть лет спустя: Второе письмо из Африки